Воля императора. Держава

Глава 1. Прощание с императором

Я предполагал, что похороны государя-императора дело непростое и хлопотное, но чтобы настолько… Нет, читать-то я об этом читал, но одно дело скользить взглядом по странице, совсем другое самому быть вовлеченным во все действо.

А я сейчас иду за гробом своего «дедушки», в парадном мундире генерал-майора российской армии, с голубой лентой, а еще с тремя высшими орденами Российской империи. Вообще-то, мне их положено целых пять, но от двух звезд удалось «откосить». Нелепо награждать высшими наградами лишь за то, что родился в царской семье и стал наследником, но деваться некуда. Похороны государя обязывают явиться в парадном мундире, при всех регалиях. Но это не только здесь, и не только у нас. Любая монархия — милитаризированная структура. В моей истории не так давно умерла королева Великобритании, казавшаяся вечной, так и ее гроб сопровождали высшие сановники, одетые в парадные мундиры.

С мундиром тоже беда. Оказывается, готовых генеральских мундиров здесь не бывает, все приходится шить. А прицепить генеральские погоны на обычный мундир тоже не выйдет. Беда… И пара придворных портных, которым выделили с десяток помощников, еле-еле успели сшить мне пару мундиров — один парадный, второй — повседневный.

Чувствовал я себя не очень комфортно. Какой из меня генерал? Даже в тридцать-то лет, а сейчас мне вообще двадцать. Более того, несмотря на старания портных, мундир показался мне жутко неудобным. Очень удивился от того, какие награды тяжелые. И воротник-стойка резал уши. Это ещё повезло, что у нынешних парадных мундиров не эполеты, а погоны. Генерал, блин…

Но это даже не половина беды. За последние две недели на меня столько свалилось…

Две недели назад, почти сразу же после смерти Николая Второго. Ко мне подошёл Кутепов.

Он тогда ещё сам не отошёл от произошедшего, но свой долг готов был выполнить.

— Ваше вы… величество, — слегка замялся тогда генерал, понятное дело, ещё не привык обращаться ко мне по новому титулу. Принял торжественный вид и принялся излагать: — Сей документ приказано вам вручить после смерти, то есть, почившего в бозе государя нашего Николая.

Александр Павлович заметно волновался. Оно и понятно, он смерть императора переживал гораздо тяжелее, чем я. Министр явно считал императора близким другом, и эта потеря больно ударила по нему. К тому же, генерал в какой-то мере царедворец, волновался за свою карьеру и свое будущее. Хотя, здесь я могу быть и не прав. Сложно назвать Кутепова чинушей, трясущимся из-за теплого местечка.

Однако меня удивило, что генерал заговорил высоким «штилем».

Я взял плотный лист бумаги, развернул его и с изумлением увидел, что это Указ о присвоении Александру Борисовичу Романову, поручику русской армии, звания генерал-майора.

— Генерал-майор? — с недоумением протянул я. — А почему не штабс-капитана? Ну, в крайнем бы случае, не подполковника? Не жирно ли будет?

Мне, в той жизни, успевшему поносить погоны с двумя лычками, потом с тремя, даже здешние звездочки поручика казались «крутыми», а теперь еще звезды генерала? И к чему мне это?

— Именно так, ваше величество, — кивнул Кутепов, словно бы отвечая на невысказанный вопрос. — Покойный государь посчитал, что русскому царю негоже ходить в обер-офицерах, а звание штаб-офицера, тем паче — генерала, вам присвоить некому. К тому же, он опасается, что с вами может повториться та же история, что и с ним.

— Что за история? — нахмурился я, пытаясь припомнить, что могло случиться с чинами моего предка? Николай Второй, который в моей истории, оставался полковником. А что за чин имелся у нынешнего царя, я даже и не интересовался.

— Батюшка нашего покойного государя — покойный Александр Александрович, изволил присвоить своему наследнику чин полковника, а генерала дать не успел. Не раз к Николаю Александровичу обращались — дескать, не дело, ежели государь Всея Руси в простых полковниках ходит, а он отвечал — мол, генерала может присвоить только царь, а самому себе чины жаловать — последнее дело.

Не знал. Интересно, а Николай Александрович Романов, который существовал в моей истории, не стал генералом по той же причине? Скромный, однако. Правда, орден святого Георгия тот император носил. Спрашивается, а за какие подвиги его наградили? Вот здешнему императору, считающемуся моим дедушкой, я бы любые ордена дал, включая звание Героя Российской империи.

Кстати, мысль. Не ввести ли в иерархию наград звание Героя России и Звезду Героя? Ладно, подумаю об этом позже.

— Александр Павлович, я бы себе и подполковника не дал, — честно признался я, — не то, что полковника, как у моего дедушки. А здесь — целый генерал. Все-таки, звание обязывает иметь хоть какие-то знания. А я …

Чуть было не ляпнул, что в своей жизни больше, нежели отделением, не командовал, но вовремя вспомнил, что Кутепов этой детали не знает, а ныне “покойный” Павел Кутафьев, в армии не служил и на воинскую службу отправился бы после окончания университета. Вряд ли он пошел бы служить нижним чином, скорее каким-нибудь военным чиновником, но никак не генералом.

Но Кутепов лишь пожал плечами и поспешил удалиться, решив оставить меня наедине с моими сомнениями. Оно и понятно, на него разом свалилось столько дел, что подумать страшно. Впрочем, у меня их не меньше.

Дальше на меня всей своей мощью обрушилось министерство двора, в котором имелся целый отдел протокольных церемоний, с армией всевозможных чинов, носивших придворные звания. Они, разумеется, сразу же занялись похоронами и постоянно таскали мне на подпись разные бумаги, касающиеся тонкостей императорского погребения.

Для меня настоящим шоком оказалась новость, что внутренности умершего следовало извлечь, забальзамировать, а потом похоронить. Причем — в той же самой могиле, куда позже поместят и гроб с телом. И сами похороны состоялись не на третий день, а спустя две недели. Неделя была потрачена на перевозку тела Николая Александровича в Москву, прощание жителей старой столицы с государем и траурные службы во всех храмах Первопрестольной. Потом, в течение следующей недели, с императором прощался уже и Санкт-Петербург. Первоначально прощание планировалось в усыпальнице императоров — Петропавловском соборе, но поразмыслив, решили установить гроб в Исакиевском, то есть, в кафедральном соборе во имя преподобного Исаакия Далматского.

Дальше понеслись новые волны чиновников. Хотелось за голову схватиться.

Спрашивается, почему нельзя было сразу принести мне все распоряжения, указания и инструкции, касающиеся погребения, а не притаскивать их по одной штуке в час, отвлекая меня от тех документов, в которые действительно следовало вникать?

Вопросов к бюрократам у меня накопилось множество. Например: Почему без императора нельзя выбрать кирпич, предназначенный для внутренней облицовки могилы? Почему глава государства должен подписывать разрешение на бальзамирование покойного императора клинике доктора Войцеховского и утверждать количество вагонов и список персонала в траурном поезде Санкт-Петербург — Москва? А ещё вот, неужели без моего согласования нельзя организовать изменение в расписании на железной дороги? Это что, нельзя решить без августейшей воли?! Эти вопросы я задавал себе по нескольку раз в день… Но оказывается, нельзя. По факту оказалось, что двор полон бездельников не способных взять ответственность на себя. Ладно бы что-то такое глобальное, жизненно важное, но уж с похоронами могли бы и расстараться. Понимаю, государь-император заслуживает достойного погребения и его смерть касается целой империи, но на мой взгляд, сваливать всё на меня это перебор.

Мне пришлось занять рабочий кабинет императора в Зимнем дворце, чтобы хотя бы систематизировать бумаги, скопившиеся за последнее время. Хорошо ещё, что Николай Александрович, как он не был болен, но умудрялся работать с документами.